Сошников — Роспечать
прозаэссеконтакты
вот мои селфи

Роспечать

Относительно недавно диктатор подписал указ о роспуске Роспечати. А ведь для меня Роспечать — не пустой звук, я провёл в одном из киосков сети почти два года. Тогда я был совсем мальчишкой, но киоск этот, приткнувшийся ржавым боком к трамвайному кольцу на окраине, многому меня научил.

В 2000-м году дышащий на ладан керамический завод испустил дух и мама, инженер химик-технолог с пятнадцатилетним стажем, осталась без работы. Вакансий по специальности в городе не нашлось, так что мама устроилась киоскёршей. Как назло, в школе отменили продлёнку и мне пришлось ходить после уроков к маме на работу: сидеть на раскладном стульчике, обедать супом из банки, учить, скрючившись, уроки.

По правую руку от меня стоял стеллаж. В первые дни он манил меня сникерсами, фишками, жвачками и шоколадками. Проходя в те годы мимо киосков, я всегда завидовал детям продавщиц. Везуха, блин, бери что хочешь! Реальность же ударила по рукам — за каждый товар мама отдавала деньги из мизерной зарплаты, бесплатно кормить меня вкусняшками никто не собирался. Я быстро уяснил правила — и с тех пор никогда не вёлся на сверхвыгодные предложения и сомнительную халяву.

Уроков нам задавали немного, поэтому осенью я шатался вокруг трамвайной остановки. Со всех сторон её окружали похожие киоски, палатки с фруктами, самопальные точки — и мне, десятилетнему, остановка казалась средневековым городом с морем тайн и приключений. На третий день я выяснил, что в приключениях нет ничего таинственного: у оврага, отделявшего остановку от пригородного посёлка, меня поймали три пацана постарше и, угрожая сделанными из табуретных ножек нунчаками, попытались отнять все ценные вещи (которых у меня не было и в помине). Недолго думая, я рванул от пацанов, петляя между киосками. Сыграл эффект неожиданности, я успел забежать в киоск и спрятаться за полупрозрачной ширмой. Пацаны поискали меня вокруг киосков, изумились исчезновению и удалились обратно в посёлок. Я же решил больше не бродить по чужим районам и заодно принял правило «беги, корона не упадёт» за жизненный принцип.

Сидеть в киоске было скучно, поэтому я всеми днями наблюдал за покупателями. Мужики неизменно пытались склеить маму. Сейчас, вспоминая сальные, хамоватые подкаты, я удивляюсь, как стойко она воспринимала происходящее. Однако, среди покупателей встречались и вполне приличные люди. Один из них, дядя Саша, вёл себя вежливо, покупал газету «Ведомости» и «Спорт-Экспресс», а однажды, попросив в добавок шоколадку, тут же подарил её маме. Девяностые в Ульяновске неприлично затянулись, так что шэринг еды был воспринят нами как исключительно благородный поступок.

Дядя Саша вообще умел ухаживать тактично. Как-то раз, проходя мимо киоска поздно вечером, он заметил, как мы пытаемся поднять тяжёлые ставни, защищавшие окна Роспечати от ночных грабителей. Естественно, дядя Саша нам помог — и с тех пор приходил к закрытию каждый вечер. Холодало, на улице темнело раньше, и дядя Саша стал провожать нас с мамой до дома. Однажды он подарил мне пять чупа-чупсов. Я обомлел от такого роскошного дара, но, придя домой, спрятал их в нижний ящик стола и не трогал, потому что подсознательно понял — меня пытаются задобрить, умаслить, банально купить. А я, как вы помните, в безвозмездные подарки уже не верил.

Вообще, закрывать ставни и встречать нас после работы должен был отец, но он предпочитал шататься по соседним районам, драться, пропивать зарплату и посылать окружающих в- и на разнообразные органы. О существовании дяди Саши он узнал достаточно быстро: что-то ему поведали кореша, что-то донесли завистницы. Удивительно, но даже пьющий сварщик в Засвияжье девяностых выглядел конкурентноспособным вариантом, особенно у переехавших из близлежащих сёл штукатурщиц. И, конечно, рано или поздно соперники встретились — именно там, у киоска, в момент очередного поднятия ставней.

Отец, недолго думая, обложил отборным матом сначала маму, затем дядю Сашу. Глядя на последнего, я подумал, что вот он, крах интеллигента. Дядя Саша оказался ровно в той же ситуации, что и я несколько месяцев назад, разве что, у отца не было самодельных нунчак. Но дядя Саша мгновенно перевоплотился и ответил отцу ровно таким же отборнейшим матом. Отец замахнулся на дядю Сашу и тут же опустился на одно колено — дядя Саша перехватил руку и как-то по-хитрому вывернул ему запястье. Пошатываясь от выпитой водки, отец встал, попятился… И, пообещав дяде Саше убить его, закопать при следующей встрече, утопал к посёлку заливать поражение.

Возвращаясь домой, я подумал, что собственную силу следует скрывать всеми возможными способами. Если твой враг думает, что ты слабее — он уже проиграл.

Детский мир ограничен и слеп, поэтому я не могу рассказать, что творилось между мамой, отцом и дядей Сашей в моё отсутствие. Они как-то замяли конфликт, обошлось даже без скандала, слёз и побоев. Наступили каникулы и я уехал на лето к бабушке, а когда вернулся, мама снова таскала ставни в одиночку. Я не поднимал болезненную тему пару месяцев, отец к тому времени зашился аж на пять лет и стал встречать нас после работы. Но, как-то раз, когда у него нарисовалась незапланированная шабашка, мы возвращались одни и я не выдержал, спросил:

— Мама, а где дядя Саша?

И мама равнодушным тоном ответила:

— Он запил.

Похоже, где-то внутри дядя Саша скрывал не только собственную силу, но и слабость. После его короткого появления в моей жизни я уяснил: этот момент тоже стоит учитывать, знакомясь с новым для тебя человеком.

А ещё эта история стала первым для меня доказательством того, что справедливости в мире не существует. Потому что дядя Саша в итоге спился, киоск снесли, Роспечать закрыли, мама умерла, а пьяный отец по-прежнему бродит по соседним районам, дерётся, теряет деньги и посылает людей в самые разнообразные места.

Но меня в этом мире нет. Я задраил ставни и никогда туда не вернусь. И чупа-чупсы больше не ем. Какой-то странный с тех пор у них привкус.

читать следующий эпизод →← вернуться в содержание