Привал, сезон первый

Пару месяцев назад я, единственный автор «Чернотропа» Артём Сошников, пытался поддержать жизнь в телеграм-канале, который тощал на просмотры и терял по несколько десятков читателей в месяц. Раз в неделю я рекомендовал по одному русскому реалистическому рассказу, на который не жалко потратить вечер выходного дня. Я намеренно брал как состоявшихся авторов, так и молодых, пока ещё малоизвестных — и, раз уж рубрика носит рекомендательный характер, позволил себе опубликовать несколько рассказов выпускников литературной мастерской Аствацатурова и Орехова, в которой я учился. Обычно я не оцениваю прозу тех, с кем знаком лично. Но здесь, каюсь, не удержался.

1/10: «Орфей» Тимура Валитова

Читайте рассказ «Орфей» в первом выпуске журнала «Незнание»

Для написания хорошей прозы талант необходим, но голого таланта недостаточно. Писатели, на мой взгляд, обладают навыками интуитивными и приобретёнными. Важнейший из интуитивных — чуткость к пошлости.

Чуткостью этой могут обладать как авторы, так и читатели. Одарённого человека подсознательно коробит от картонных диалогов, неестественного поведения героев или шаблонных образов. Если читатель находит в себе силы оформить интуитивное неприятие в мысль, он становится критиком.

Для тех, кто создаёт и оценивает прозу, чуткость необходима. Писатель без чуткости сильно зависим от редактора. Такого автора, конечно, можно превратить в издательский проект, но вычищать за ним пошлость придётся постоянно. Критик без чуткости обречён нахваливать слабые произведения — и одарённый читатель даже без оформленного в сознании сомнения будет распознавать в рекомендованной книге липу, терять к материалам критика доверие.

Тимур Валитов — писатель, несомненно, талантливый и в чуткости ему не занимать. Рассказ «Орфей» послужит нам хорошим примером.

Валитов развивает действие пунктиром — нет, деталями, которые цепляются друг за друга. Детали эти настолько характерные, что воображение сразу же заполняет образами недостающую картину. Пластырь на пальце, питьевой йогурт среди купальников, полосатый костюм — каждая мелочь имеет скрытый смысл.

Способ повествования перекликается с языком. Короткие предложения, минимум эпитетов, порой — нарочно пропущенные члены предложения. Частые паузы дают нам вздохнуть, мысленно оглядеться, из-за чего рассказ оживает в нескольких измерениях и уже не кажется коротким шестистраничником.

Не будь у Валитова чуткости, он бы написал прямым текстом, что Гомонов толстый и от него пахнет пóтом, что Наталья Петровна безвкусно одевается и носит советскую причёску, что главному герою плевать и на доклад, и на конференцию в целом. И наша фантазия бы задохнулась, мы не смогли бы насытить рассказ деталями из личного опыта.

Но таких рассказов у молодых авторов полно, а «Орфеев» — мало.

2/10: «Наводнение» Евгения Замятина

Читайте «Наводнение» на сайте orwell.ru — совершенно бесплатно

Сегодня утром видел сон, в котором я забыл прислать вам пятничный рассказ. Во сне мне было очень стыдно за свою безответственность, кто-то качал в окне головой и я шарил по шкафам в поисках «Новопассита».

Проснулся в смятении, шатался по квартире, никак не мог подобрать что-нибудь подходящее под настроение. И тут меня осенило.

«Наводнение» Евгения Замятина — повесть, которую я перечитывал трижды. «Наводнение» гудит, не переставая, уровень саспенса в ней запредельный. Замятин пишет о пролетарской семье, живущей при молодой ещё советсткой власти, но это формальность — как и все достойные авторы, Замятин пишет о вечном в антураже эпохи. История, рассказанная Замятиным, могла случиться и в пятнадцатом, и в девятнадцатом веке. В любой стране, в любом городе мира.

«Наводнение» примечательно не только драматургией, но и символизмом. Каждый образ здесь выведен неслучайно, цепляется за сюжет, переплетается с ним воедино. Посмотрите, как танцующий цыганёнок или набухающие почки прорастают в последующих абзацах. Посмотрите, как циклична метафора наводнения.

Повесть до корня русская, во многом из-за преемственности образов. Обойдусь без спойлеров, но гарантирую, что Достоевского вы рано или поздно припомните. Детали кульминации — не заимствование, но отсылка, умножающая психологизм героев на два.

Молодые писатели могут учиться по «Наводнению» писать не в лоб. Как много белые клавиши гармонии говорят о характере мужа! А постоянно сжатые губы Софьи? Замятин мастерски обходит слабые прилагательные, остраняет очевидное.

Одна беда — борясь с утренним смятением, пару часов назад перечитал повесть. Легче не стало. Но книжный магазин «Все свободны» своим опросом «Что читаете, когда грустно?» уже дал нам понять, как мы любим множить грусть тяжёлой прозой.

И я тут далеко не исключение.

3/10: «Уроки французского» Валентина Распутина

Читайте рассказ «Уроки французского» на Флибусте — совершенно бесплатно

Прежде мы говорили о роли деталей и символов в прозе. Пришло время сместиться к другим достоинствам литературы: знанию материала и вниманию к вечному, так что на этих выходных советую вам «Уроки французского» Валентина Распутина.

Распутин пишет просто и прямо, образности в его рассказах не найдёшь. Для нас это преимущество — в случае «Уроков французского» чем проще письмо, тем легче оценить глубину материала.

Мальчишка одиннадцати лет уезжает из деревни в город, учиться в школе. Через конфликт Распутин показывает нам быт и бедность послевоенного крестьянства, но вместе с этим — целеустремленность и упёртость поколения, напрочь лишённого детства.

Но это только первый слой повествования. «Уроки французского» — рассказ об урбанизации русского народа, о сломе деревенского уклада. Мальчишка не вписывается в чуждый ему город речью, одеждой, принципами. В городе иные нравы и законы, иные причины голода, даже молоко приходится покупать на рынке, а не доить корову.

Но в конечном итоге рассказ служит не столько хроникой эпохи, сколько разговором о чести и стойкости, любви и сострадании. Учительница французского, пожалевшая голодающего вдали от дома мальчишку, играет в рассказе столь же важную роль, что и сам ученик.

Способность Распутина говорить просто о важном и сделали «Уроки французского» классическим рассказом; эта простота к тому же отличается точностью — характеры героев и наше отношение к ним полностью совпадают.

Вывести читателя из равновесия невычурной прозой сложно. Распутину удалось.

4/10: «Из Петербурга в Москву» Дмитрия Горчева

Читайте рассказ «Из Петербурга в Москву» на портале litra.pro

​​Очень хочется отвлечься от самоизоляции, пандемии, финансового кризиса, но не вспомнить в такое время прозу Дмитрия Горчева невозможно.

Горчев самоизолировался от людей задолго до того, как это стало мейнстримом: уехал на псковщину и жил там в избушке, крутил пельмени, читал Толстого, скучал по украденному колуну.

Изначально проза Горчева казалась мне ироничным взглядом интеллигента на девяностые, но сейчас, перечитывая её в третий раз, понимаю — Горчев откровенно издевался над мещанским укладом, чаяниями и надеждами постсоветского человека.

Четыре дня не выхожу из дома. Как же тянет нарушить карантин! От любого, даже микроскопического ограничения свободолюбивые люди чахнут.

Пандемия дала нам шанс задуматься: если даже на диване с ноутбуком так тошно, то каково же людям в Крестах или Бутырке?

И раз уж теперь со спокойной совестью на улицу не выйти, давайте читать цикл Горчева «Из Петербурга в Москву» — признание в любви родному городу, насыщенное гротеском, иронией и абсурдом.

Горчев обладал удивительной оптикой. Высмеивая дичайшие из стереотипов, он расщеплял их до состояния умиления.

На самом деле, больше всего я люблю его автобиографический сборник «Поиск предназначения». Если вы любите короткую прозу и хотите отвлечься от коронавируса, начинайте с него.

Тем же, кто читать мои рекомендации не собирается, советую включить за ужином вот этот выпуск «Школы злословия». Запись разбита на четыре части по десять минут, их легко найти на Ютубе.

Обещаю, писатель вас очарует — и вы, скорее всего, вернётесь к моей рекомендации.

5/10: «Утиная охота» Александрва Вампилова

Читайте пьесу «Утиная охота» на портале lib.ru — совершенно бесплатно

Пятый выпуск «Привала» невзначай пересёкся с двумя предыдущими. Не подумайте, что я притягиваю ситуацию за уши, но рассказ Валентина Распутина «Уроки французского» (который многие из вас полюбили) впервые издали в газете «Советская молодёжь». Номер был посвящён памяти драматурга Александра Вампилова.

У Вампилова с Распутиным много общего. Оба родились в сёлах, росли в послевоенные годы, попали в первую волну городских переселенцев. Оба жили в Иркутске и работали в газете. Урбанизация оказала на их прозу непосредственное влияние.

Как и все хорошие авторы, Вампилов писал о вечном. Его пьесы пронизаны лёгкой грустью, человечностью и поиском предназначения. Вампилов внимательно работал с иронией и бытовым абсурдизмом как с приёмами маскировки вечного. Юмор, по мнению Вампилова — «убежище, в которое прячутся умные люди от мрачности и грязи».

В этом, кстати, он схож в героем предыдущего выпуска Дмитрием Горчевым. Та же ирония, то же пристальное внимание к быту.

Я уже советовал Вампилова старым-добрым подписчикам. На этот раз прочтите «Утиную охоту». В отличие от Горчева, Вампилов людей скорее любит — и не издевается над вещичками. Предметы в его прозе помогают раскрыть характеры героев, не более. Чего только стоит осмотр новой квартиры Валерией!

Для меня Вампилов был и остаётся гением драматургии. Прочёл пьесу — считай, сходил в театр, настолько Вампилов умеет очерчивать героев через действие. Но «Утиную охоту», алики, я выбрал не только ради рекомендации.

Пьесу активно обсуждали и до, и после развала Союза. Отношение критиков к главному герою разнилось: большинство считали Зилова говном, но нашлись и те, кто инженеру откровенно сочувствовал.

Я, как ни старался, не смог оправдать Зилова. Но я тот ещё моралист, а что же вы? Есть ли у Зилова шанс на сочувствие в двадцать первом веке?

Ответ читательницы

«Он мне искренне противен — особенно за женщин обидно, за всех разом, даже за Веру. Да и за мужиков тоже обидно — что за друг такой странный у них?

Но, с другой стороны, мне невероятно знакомо это чувство — когда кажется, что всё. Вот всё. Ничто тебя не спасёт, ты увяз где-то глубоко внутри себя, что ты ни делай — становится только хуже.

Ещё вот это ощущение распоясанных чувств и эмоций: ты делаешь что-то под их влиянием и типа освобождаешься, но последствия такие, что ещё больше увязаешь внутри себя. И, когда наступает это «всё», ты почти буквально решаешь покончить с самим собой, потому что дошёл до предела. А жизнь тебя вздёргивает, возвращает и как будто говорит «нет, с этим дерьмом тебе придётся если не разобраться, то жить точно» — Саша Н.

Я так и не смог найти равновесия между двумя полюсами, которые обозначила Саша в своём сообщении, я не смог оправдать героя. Несмотря на то, что у Зилова налицо экзистенциальный кризис и мещанские прелести новой жизни не дарят ему ничего, кроме скуки, в моей системе существуют базовые ценности, нарушение которых меня отталкивает. Не люблю людей, которые пользуются наивностью других. Не люблю тех, кто манипулирует любовью и лицемерит друзьям. Да, быть честным удаётся не всегда, но стремиться как минимум стоит.

Так что говно ты, Зилов. Ну а кризис — что кризис? У кого его нет.

6/10: «Две таблички на газоне» Сергея Носова

Читайте рассказ «Две таблички на газоне» в сборнике «Построение квадрата на шестом уроке» на портале Bookmate

Каждый раз, когда писатель Сергей Носов идёт навстречу вдоль Карповки или переходит по зебре Чкаловский проспект, у меня поднимается настроение. Радует, что я знаю в лицо Сергея Носова, что литературный мир, до того далёкий и виртуальный, прорастает сквозь реальность. Теперь я встречаю писателей не только на страницах книг, но и по дороге из офиса к станции метрополитена.

А ещё больше меня радует, что Сергей Носов обо мне не знает и не замечает моего взгляда. Иногда, завтракая, я захожу к нему на фейсбук и листаю фотографии. Сергей Носов любит Петроградку и делится с друзьями забавными наблюдениями. Вот он сфотографировал граффити «Аборт — это убийство». Прошлой весной эти трафареты заполонили тротуары вокруг улицы Попова. А вот — хроника разрушения заброшенной гостиницы «Северная корона», на месте которой собираются строить жилищный комплекс бизнес-класса. Через полчаса я иду вдоль огороженной территории гостиницы, проверяю. Действительно, за выходные снесли порядочно… Вечером сажусь писать очередную главу повести. «Северная Корона» — одна из локаций. Она вдохновляет меня точно так же, как и настоящего писателя Сергея Носова.

В восемнадцатом году я уже рассказывал вам про сборник «Построение квадрата на шестом уроке»:

«В читательской среде Сергей Носов — писатель непопулярный, чаще всего его путают с автором «Незнайки на Луне» или смущённо пожимают плечами. Зато Носова чтут и любят в профессиональной среде: Леонид Юзефович советует творчество писателя в фейсбуке, Лев Данилкин упоминает книгу о памятниках в ‘‘Пантократоре солнечных пылинок’’, книги Носова выходят в редакции Елены Шубиной».

Что ж, продлим сборнику жизнь. Благо, в нём немало добротных рассказов. На этих выходных советую прочесть «Две таблички на газоне» — историю про уволенного микробиолога Тамару Михайловну. Тамара Михайловна живёт на первом этаже, окно её кухни выходит на газон, собачники выгуливают на газоне своих питомцев — и, конечно же, не убирают за ними «говешки».

Не знаю, вкладывал ли Носов в рассказ скрытые смыслы, но в Тамаре Михайловне я рассмотрел олицетворение русского народа. Завязка, кульминация, финал — всё в этой интепретации обрастает глубинным смыслом. По традиции, обойдёмся без спойлеров.

Привязывать прозу Носова к великим геополитическим или культурным контекстам немного странно. На моей литературной карте Носов продолжает дело Гоголя и Чехова. Маленький человек в его рассказах неизменно обаятелен, а короста политики, социологии, общественных ритуалов кажется незначительной мишурой, скрывающей от нас суть вещей и жизни. Носов как никто другой умеет показывать наше существование отстранённо, вскрывать глупость, противопоставлять вечное наносному.

«Понимает, что поспешила: села перед телевизором за двадцать минут до передачи. Значит, вкусненькое вместе с горячим чаем кончится еще до начала ‘‘Так ли плохо?’’. Тамара Михайловна не любит, когда на вкусненькое выпадают блоки рекламы, но ничего не поделаешь – не ждать же, когда чай остынет».

Я, кстати, с недавних пор тоже живу на первом этаже. Но собаки на газон почему-то не гадят — видимо, раньше их водили в сад неподалёку, портить настроение гуляющим петербуржцам. А сейчас я изредка вижу, как какой-нибудь мужчина в эйрподсах смущённо подбирает какашку пакетиком и несёт её в мусорку.

Культура, что скажешь. Но тут и подъезды называют парадными. И в мусоропроводы никто не ссыт.

7/10: «Поезд на Сахалин» Марии Рыбниковой

Читайте рассказ «Поезд на Сахалин» на Яндекс.Дзене​​ — абсолютно бесплатно

Героиню сегодняшнего выпуска «Привала» я позволю себе называть Машей.

Помните, я обещал предупреждать, если знаю автора лично? С Машей Рыбниковой мы учимся в одной литературной мастерской. Неделю назад я прочёл её рассказ в сборнике «Вечеринка с карликами» и он меня покорил.

Никакого кумовства, рекомендация абсолютно искренняя.

Итак, «Поезд на Сахалин» — отличный пример того, как произведение говорит с нами о вечном в антураже будущего. По сюжету мальчик Митя приезжает на каникулы в посёлок к дедушке с бабушкой. Привычный ход вещей рушится из-за объявленной японцами войны, а влюблённость толкает Митю на необдуманную браваду.

Рассказ предвосхитил время, предугадал ощущение изменяющегося мира. Эпидемия — та же война, и на ней тоже нужны добровольцы. В Москве уже набирают санитаров, волонтёры развозят еду пожилым. Да и фраза главного героя «Что это? Настоящая, не киношная война?» метко очерчивает спектр наших переживаний. Мир, кончину которого можно было представить разве что в фильмах-катастрофах, дрогнул. Мы встревожились, но одновременно с этим в нас ёкнула загнанная куда-то глубоко жажда полноводной жизни. Жизни, которую давно уже затянуло болотом повседневности.

Я полюбил «Поезд на Сахалин» именно за внимательность к ментальности русской цивилизации. Фронт далеко, войну ещё не объявили, но дед уже достал дробовик. Люди бегут записываться в добровольцы, ими гордятся, личные переживания никого не волнуют. Не до нытья.

Стремление служить великой цели, доходящее до самопожертвования, стойкое принятие испытаний — загадки, сопровождающие нас не одно десятилетие. Их можно не любить и списывать на варварство, ими можно упиваться, но рассказы на подобном материале получаются очень фактурными.

В начале разбора я не зря заговорил о вечном. Прежде всего, «Поезд на Сахалин» — история взросления, рассказ о первой влюблённости и настоящей дружбе. Несмотря на ироничный образ деда или безумно забавную сцену превращения Мити в Гурика, рассказ нельзя назвать юмористическим. Он серьёзен, временами драматичен, говорит с нами на языке искренности и ностальгии (привет, осцилляция!). Добавьте сюда смешение жанра с реализмом — и получите не прозу о будущем, а прозу будущего, тот самый пресловутый метамодернизм.

8/10: «На Литейном заводе» Николая Благовещенского

Прочесть рассказ «На Литейном заводе» вы можете в общедоступном PDF-сборнике «Серый мужик» издательства Common place

Восьмой выпуск «Привала» совсем крошечный, так как все силы в тот день ушли на статью «Самый важный день самоизоляции», посвящённую Первомаю. Но, конечно же, первомайский выпуск не мог обойти тему труда. Сегодня я советую вам прочесть рассказ Николая Александровича Благовещенского «На литейном заводе».

Рассказ одновременно странный и самобытный. Он действительно больше напоминает репортаж, однако, в нём можно рассмотреть дореволюционные корни столь любимой сейчас документальности.

Несмотря на то, что «На литейном заводе» не назовёшь произведением искусства в привычном понимании, художественные элементы в нём присутствуют. Благовещенский не просто описывает ход событий и положение дел, рабочие под его пером обретают характеры, вырисовываются образы, формируется слепок эпохи.

Ну и посмотрите заодно на положение дореволюционных рабочих. Слова здесь излишни.

9/10: «Бассейн» Татьяны Млынчик

Читайте рассказ «Бассейн» в паблике издательства Éditions Chat — совершенно бесплатно

​​Сегодня снова никак не обойтись без тематического выпуска, но советовать вам фронтовой рассказ кажется мне приёмом слишком прямолинейным, потворствующим тому виду патриотизма, который я презираю. Люди, подверженные ему, выставляют гордость напоказ, говорят о подвигах со священным придыханием и готовы растерзать любого, кто не разделяет их чувств. Как показывает история, от подобного патриотизма до нового геноцида ровно один шаг, да и показушность их выкриков сильно напоминает стремление заработать социальный капитал, не имея для этого иных возможностей и талантов.

Фронтовики же, согласно моим наблюдениям, о войне чаще всего молчали. Их молчание в сто крат показательнее любой пафосной речи. Меня всегда поражала не только способность фронтовиков вынести ужасы великой мясорубки, но и то, как они смогли пересоздать себя после, как они выстроили жизнь на обломках сожжённой и растерзанной страны. Несгибаемое поколение. Не тех называют атлантами.

В сегодняшнем рассказе фронтовики тоже молчат — но молчание их определяет развитие сюжета. И раз уж мы ступили на тропу молодой прозы, то задержимся на ней подольше и почитаем рассказ «Бассейн» выпускницы нашей лит.мастерской Тани Млынчик.

Прораб Паша строит загородный дом знаменитому врачу и случайно раскапывает захоронение времён Великой Отечественной войны. Ни начальник, ни хозяин участка не горят желанием проводить эксгумацию. Паша готов потерять заказ, но восстановить справедливость — однако, в дело вмешиваются нюансы, которые не так легко побороть.

В «Бассейне» раскрывается талант Тани выстраивать противоречия в прозе. Если представить сюжет битвой, то баланс сил расставлен идеально: моральные принципы Паши и его тяга к справедливости уравновешены тяжёлой ситуацией в семье и классовым положением. Жизнь предстаёт в привычном амплуа — запутывает однозначную ситуацию, подкладывает нам то медицинский гений хозяина участка, то письма одного из погибших солдат. Через противоречия «Бассейн» раскрывает извечное противостояние соблазнов и принципов, личного и общественного, эмпатии и эгоизма. Останки солдат служат здесь моральной константой, своеобразным мерилом стойкости.

Самым ярким персонажем рассказа для меня стал врач Валериан. Карлик с «рыжими горильими глазами», со «скользкой и влажной, как куриная грудка, ладошкой» превращается по ходу развития сюжета в инфернального персонажа — и это, кстати, ещё один признак актуальной прозы. Таня не боится смешивать реализм с жанровыми элементами, что плодотворно влияет и на саспенс, и на правдоподобность.

Ближе к развязке «Бассейн» превращается в психологический триллер с изрядной долей иррациональности и жути. Финал добавляет рассказу ещё один надуровень. Окидывая взглядом историю целиком, замечаешь, как противостояние долга и соблазна сменяется битвой искренности с постмодернизмом.

Кто из них в итоге победит — не скажу. Читайте сами.

10/10: «Пакет» Л.Пантелеева

Читайте рассказ «Пакет» на lib.ru — совершенно бесплатно

​​Биографию советского писателя Алексея Еремеева при желании легко превратить в остросюжетный фильм. Главное, не отдавать сценарий в руки продюсеров «России 1».

Еремеев родился в семье офицера-дворянина и дочери купца первой гильдии. Отец рано ушёл из семьи и умер на заработках незадолго до революции. Спасаясь от голода в первые годы советской власти, мать скиталась с детьми по России в поисках заработка. В 1919-м она оставила детей сестре из Татарстана и вернулась работать в Петроград. Тётка, судя по всему, лишним ртам не обрадовалась. Лёша с братом устроились на ферму, где их били и заставляли воровать. Мальчик не выдержал и решил бежать к матери.

Охваченная гражданской войной Россия распорядилась по-своему — Лёша Еремеев стал беспризорником. Он неоднократно сбегал из детских домов, скитался, воровал, сбывал краденое — и отчаянно пытался вернуться из Татарстана в Петроград.

Дорога домой заняла целых два года, но закончилась благополучно. Летом 1921-го года Лёша добрался до родного города, где обнаружил семью живой и здоровой.

В 1927-м году в Союзе опубликовали книгу «Республика ШКИД», которую написали Григорий Белых и некто Л.Пантелеев. За псевдонимом второго автора скрывался не кто иной, как наш с вами беспризорник Лёша. Ещё в детском доме за крутой нрав его прозвали «Лёнькой Пантелеевым». Став писателем, Алексей превратил прозвище в литературный псевдоним.

Лёнька Пантелеев — легендарный грабитель двадцатых годов из Петрограда. Считается единственным преступником, сумевшим сбежать из «Крестов».

В последнем эпизоде рубрики «Привал» предлагаю вам прочесть рассказ «Пакет», который Л.Пантелеев написал для альманаха детской литературы «Костёр». Рассказ повествует о большевике Пете Трофимове, который получает задание добраться до Семёна Будённого через линию фронта и передать секретные данные.

Да, рассказ не лишён большевистской пропаганды. Казаки-белогвардейцы выведены весьма карикатурными персонажами, «красные» же символизируют собой хоть и неказистое, но крайнее справедливое движение. О противоречивости истории речи не идёт, но, даже с учётом идеологического налёта, у Пантелеева получился лёгкий и задорный рассказ с героями, которых легко полюбить. Народная, немного наивная проза, несущая в себе неисчерпаемый юмор. Шутка ли: мы читаем о войне, смерти и голоде, но почти всё время с уст не сходит добродушная улыбка.

Мы уже говорили с вами и о судьбе советских комедиантов, и о положении дореволюционных рабочих. Заметьте, что сильные люди даже после роковых невзгод не теряют веры в жизнь и лечат душу юмором. Не даром герой одного из прошлых выпусков Александр Вампилов заметил, что «юмор – это убежище, в которое прячутся умные люди от мрачности и грязи». Думаю, беспризорник Лёнька Пантелеев ощутил это на собственной шкуре.

Обязательно оцените, как Пантелеев повышает в рассказе ставки. Он поднимает сюжет на кончик ножа и, когда героя отделяет от смерти лишь тонкая ниточка, совершает новый виток, после которого жизнь идёт немного иначе. Сюжет словно щекочет нам психику.

Увы, как бы нас ни убеждала советская официальная литература, в мире мало однозначности. «Пакет» читается не только как пример народной мудрости, но и как история великого самообмана. В 1942-м году большевики включили ленинградца Алексея Еремеева в список неблагонадёжных жителей, подлежащих вывозу из блокадного города. Еремеев уезжать отказался. Его, воспевателя красного движения и человека, искренне верившего в дело коммунизма, лишили прописки и права получать продуктовые карточки. Спустя двадцать с лишним лет Еремееву снова пришлось бродяжничать и голодать. Спасти писателя удалось лишь после личного вмешательства Александра Фадеева (автора «Молодой гвардии» и неофициального лидера писателей-большевиков). Он вывез полумёртвого Пантелеева из Ленинграда на самолёте ⚒︎