Гройс и реализм
прозаэссеконтакты
черри-эссе

Гройс и реализм

«Художественный журнал» перевёл с английского статью Бориса Гройса, в которой он пророчит возрождение реализма и попутно пугает простолюдинов вроде нас феноменологией духа Гегеля, а также терминами «постделезианский» и «неодионисийский».

В целом же Борису Гройсу симпа и полное наше согласие.

«Именно в этом, собственно, и заключался смысл реалистической литературы и искусства XIX века: она представляла трезвые и точные описания разочарований, несбывшихся надежд и неудач, выпавших на долю романтических, социально и эмоционально идеалистических героев, пытавшихся воплотить свои идеалы в реальность».

Полагаю, двадцатые станут эпохой разочарования. Высокие технологии в рамках глобального капитализма подвели — мы ждали от них построения хотя бы виртуальной свободы и справедливости, а получили коммерческого шпиона, перерождающегося в цифровой концлагерь. Мы ждали от мира глобальности и демократии, а дожили до реставрации авторитаризма, волны деглобализации и старых-добрых популистов.

Конечно, на такой почве расцветёт реализм. В скором времени нам придётся кардинально перестраивать мир, а реализм всегда расправляет плечи в аванзале революции.

Из забавного: грядущие изменения Гройс называет «Новым реализмом» (сколько можно!). В литературе «новый реализм» у нас уже пожил и умер — эта история, надо сказать, тоже занимает почётное место в рейтинге разочарований.

Потому что из новых реалистов лепили постсоветских народников-разночинцев, а получили в итоге партию «За правду» и депутата Госдумы Захара Прилепина.

Если я всё правильно понял, реализм по мнению Гройса расцветает в эпоху, когда разочарование уже осознано, но революции ещё не случилось. И важнейшую роль здесь играет психологизм:

«Так, возвращение реализма — это возвращение психологического. И возвращение недовольства реальностью, которая переживается как деспотическая сила».

«Только тогда, когда писатели и художники начинают ощущать себя неудачниками в конфликте с реальностью, они задаются вопросом, что значит быть в согласии с реальностью, жить простой жизнью, какой якобы живут все. Внутренняя, психологическая проблема проецируется наружу.

В «Исповеди» Толстой писал о своем интересе к тому, почему простые люди не кончают жизнь самоубийством и живут дальше, даже отдавая себе отчет, что жизнь не имеет смысла и цели. Этот вопрос вызывал у него интерес к образу жизни, присущему людям, чье существование протекает за пределами привилегированных литературных и интеллектуальных кругов.

Я бы добавил ещё один нюанс. Психологизм упадёт в благодатную почву индивидуализма (сплошные -измы, куда мы катимся). Фокус на себе как на личности, высокий спрос на психотерапию и самоанализ — всё это делает психологический реализм привлекательным для людей, отдалившихся в последние десятилетия от художественной литературы.