Эпизод шестой. Толик

Жена у Толика гундела круглосуточно. «Шёл бы уже трудиться». «Тебе лишь бы на диване валяться», «бухаешь только в своём гараже». «Вот сейчас пустят муринцы свои автобусы и умрёшь с голоду». И ведь не возразишь никак — за годы брака жена научилась отбивать любую контратаку и не велась на обещания, чаще всего она стыдила Толика и крыть ему было нечем. Толик пробовал пару раз прикрикнуть, замахнуться рукой, но жена тут же бросалась в драку, используя при этом любые подручные средства. Её отец лупил мать при любом удобном случае и жена Толика с детства научилась отстаивать собственную безопасность жёстко и решительно.

Не подумайте, Толик не трусил — ему просто было насрать. Пусть талдычит! Дома он только спал или смотрел видик. Ничего своего в этом помещении у него давно уже не осталось, всё здесь подчинялось бабскому порядку: щётку в стакан, обувь не там поставил, ты зачем тарелку в раковине водой залил, мыть посуду надо сразу, бу-бу-бу, бу-бу-бу… Обычно Толик завтракал овсяной кашей на воде и сразу уходил в гараж, на мужскую территорию.

Гараж у Толика был чуть ли не лучший в общине. Толик утеплил его пенопластом, поставил у входа самопальную буржуйку длительного горения с вытяжкой на улицу, а дальнюю стену заняла мастерская. Толик оборудовал паяльную зону, община выделила на общее дело компрессор, сварочный аппарат, болгарку, тиски, точило и кучу разных инструментов по мелочи. Номинально гараж считался общинным, но Толику разрешили переделать помещение под себя. Толик считал это решение справедливым. В мастерской должно быть комфортно.

Пользуясь возможностью, Толик обустроил на втором этаже зону отдыха: притащил диван и два кресла, нашёл кальян, старый покерный набор и нарды. В неприметном подвальчике хранилась бражка. Большего Толик и не желал, разве что, он перетащил бы сюда видик, но электричества в гаражный комплекс до сих пор не провели, а личный генератор он в жизни бы не выменял — дорого.

Обмен… Что такое обмен? Да те же бабки, что и в России, только теперь все сделки проходят через склад, который держит кореш председателя. Все они тут мафия, все повязаны. Это так же, как при Путине. Нет — масштабы, конечно, не те, но принцип остался. Толик ничего не решал при ФСБ-шниках и ничего не решает при общинниках. Да и зачем лезть?

Толик не дурак, хоть его таковым и считают. Пусть грызутся за эти ресурсы, обмены, кресла в совете… А Толик в отличие от них человек свободный, он может поехать куда угодно, когда угодно и как угодно. Была бы солярка. Ну а тот же Путин чего? Он был всемогущим президентом и одновременно с этим самым несвободным человеком. Неужели ему никогда не хотелось взять рюкзак и сходить за пивом в магазин? Или прогуляться пешком вдоль Фонтанки вечером? Только вот хрен там, кто ж его отпустил бы. Сидел у себя в резиденции, пухнул в мерседесах. После такой «свободы» никакие ништяки не обрадуют, всё покажется пресным. А Толик большую часть дня доволен, до тех пор, пока не приходит домой. Чистые погоны — чистая совесть.

После завтрака он обычно надевал спецовку и ковырялся в газельке. Он собрал её самостоятельно, вот этими руками. Подробностей никому не рассказывал, даже гаражным корешам — делал вид, что если человек сам не понимает, как устроен механизм, то он птица другого полёта, пусть идёт масло меняет в «акцентах». Настоящему мастеру вроде него, Толика, достаточно двадцати минут. Походит, поразглядывает и разберётся.

Потрудившись пару часов, Толик закрывал двери гаража, включал налобный фонарь, доставал из подпола бражку и поднимался на второй этаж. В тумбочке его ждал стакан из под виски: тяжёлый, ребристый, с наливным дном. Толик наполнял его бражкой и потягивал напиток, сидя в кресле. Потом, если на втором этаже было тепло, дремал или гонял жужжащую над головой муху. Толика бесило не столько жужжание, сколько прикосновения липкими лапками к лицу. Года три назад Толик уезжал в рейс до Можайска и жена непонятно с чего растрогалась, чмокнула его в щёку. Ощущения были примерно те же.

Сын председателя Сергей сразу пришёл в мастерскую. В общине уже знали, где искать Толика. Настоящий шофёр дома торчать не станет, его дом — гараж. Правда, уважения в глазах Сергея Толик не увидел. Сын председателя окинул этаж так, будто все поверхности в нём были облеплены мухами. Бросил взгляд и на бутылку бражки, стоявшую у кресла. Толик не дёрнулся, не стал прикрывать её футболкой или прятать под стол. По закону имеет право! Да и смысл прятать, раз уж он уже заметил…

— Бухаешь опять?— спросил Сергей.

— Культурно выпиваю!

— Ну-ну. Мы коренного поймали. Ехать надо.

Толику на коренных было насрать точно так же, как и на общинников.

— Ну, я уже выпил. На легковушке езжайте. Он же один всего.

— В легковушке тесно. Да и коренной полуживой, в багажнике не доедет. Не в салон же его пихать.

Сергей дошёл до окна и посмотрел наружу. У гаража напротив мужики копались в девятке.

— Тачку забираем тогда. По приезду вернём.

Толик попробовал подскочить с кресла.

— Не отдам!

— Да куда ты денешься.

Сергей приблизился к Толику и пнул бутылку с бражкой. Бутылка стукнулась о дощатый пол. Толик услышал, как горлышко квакает, проливая бражку на доски. Жаль. Хорошая была бражка. Лёгкая такая, весёлая. Как пивко.

— Забыл, кому это всё принадлежит? — рыкнул Сергей — Напомнить?

— Я сам поеду. — тут же сдался Толик.

— Ты бухой.

— Нет. Не успел ещё. Два глотка сделал, честное слово!

Толик потряс стаканом.

— Дай часа четыре. Машину всё равно подготовить надо.

— А почему она не готова? И почему ты опять не на рейсе, а?!

Сергей опёрся о подлокотник и уставился на Толика.

— Да сломалось там… Я…

Толик не нашёлся что ответить и перескочил на другую тему:

— Без меня… Если что сломается внутри — хрен разберётесь. Там такое! Кроме меня никто не поймёт.

— Чтоб через три часа подъехал к управе. Уяснил?

— Уяснил.

— Не приедешь, забухаешь — попрощайся и с газелью, и с пайком. Будешь полы мыть вместо коренных. Это тоже уяснил?

Толик засопел, опустил взгляд. Вот она, власть. Что коренной, что молочный. Всех превращает в сволочей!

— Ну?! — повысил голос Сергей.

— Да приду я, приду! — взвизгнул Толик.

— Жду.

Сергей ещё раз окинул взглядом этаж и, не касаясь перил, спустился вниз. Толик обмер. Ему показалось, что он забыл закрыть крышку подпола. Он тут же поднялся, скатился с лестницы и отёр пот на лбу рукой. Подпол был закрыт. С ума сойдёшь, сплошные нервы с этим новым миром. У них же тут здоровый образ жизни повсюду… Чем здоровый-то? Одни переживания.

Конечно, газель была готова к поездке. У хорошего шофёра всегда всё на мази. Пить Толик больше не стал, вышел к гаражу покурить, продышаться. Мужики из соседнего гаража обернулись.

— Толян, иди сюда! В нарды тебя раскрутим!

Толик отмахнулся рукой. Бездельники. У него тут важное задание, вообще-то.

На улице Толик так и не протрезвел, пришлось пару часов подремать на лежаке. К счастью, время было. Он выгнал газельку из гаража ровно без двадцати восемь. Машина подчинялась ему беспрекословно. За рулём не существовало никаких «но», Толик чувствовал себя хозяином положения и контролировал ситуацию даже несмотря на лёгкое опьянение, которое, если честно, редко его покидало.

Долго ждать не пришлось. Из управы вышли Сергей и местный врач Тимурыч. Ни один из них с Толиком не поздоровался. Сергей, должно быть, злился из-за дневной сцены в гараже. Врач сел в машину и застыл, словно памятник — делал вид, что никого вокруг не замечает, хотя Толик знал, что Тимурыч его недолюбливает, как и всех любителей выпить. Петруха, друг Толика, рассказал ему как-то за бражкой, что врач ненавидит пьяниц и грозился даже сплавить его в наркологичку. За что именно, Толик не помнил, он сильно перебрал в тот вечер. В любом случае, Тимурыч был частью председательской мафии, а они все помешаны на стрельбе, войне, спорте и алкоголь презирают даже в умеренных дозах.

Толик довёз их до тюрьмы. Он слышал, как Сергей что-то говорил Тимурычу, но врач ему не отвечал. Толик особо и не вслушивался. Обсуждают очередные делишки, как пить дать! Пилят ресурсы, что получат в обмен на коренных. Потратят на себя любимых, по-любому. Нет бы запчастей купить или вернуть интернет.

Новодеревенский механик как-то рассказал Толику, что вся их община сейчас занимается восстановлением интернета. Вот это дело! А много ли толку с коренных?

— Сейчас приведём коренного. Можешь не глушить, — сказал Сергей на выходе. — Вова! Идём, чего залип?

Врач вскочил с места и вынес тело наружу, словно он был куклой на шарнирах. Может, у него в больнице хранятся наркотики и он их употребляет? А деградант при этом Толик! Ну-ну.

Толик всё равно заглушил мотор. Топливо лишним не бывает. Газелька затихла, в открытую дверь свистнул ветер. Толик поёжился — и в этот момент до него донёсся выстрел.

Толик не стал выходить на улицу. Он уставился в боковое зеркало, но ничего не рассмотрел. Грохнул второй выстрел и сразу же за ним — третий. Холодок пробежал по затылку. Сергей — раз, Тимурыч — два, коренной — три. И выстрела тоже три. А четвёртый, наверное, предназначается Толику.

Толик потянул ручку двери на себя и впервые за долгое время пожалел, что он полненький. Был бы дрищом как Петька — юркнул бы сейчас в щель, а там и кустарник рядом. Ему же пришлось распахнуть дверь практически полностью. Ветви кустов затрещали, Толик забрался поглубже и встал столбом, замер. Убежать он уже не успеет, услышат шум и дадут по нему очередь.

Дневные проблемы показались ему теперь детской шалостью. Даже если бы он не закрыл погреб… Ну, изъяли бы бражку. Через недельку кипеш поутихнет и он поставит новую. А вот то, что Толик не закрыл сейчас дверь газельки — конкретный косяк. По открытой двери и примятым кустам убийца быстро поймёт, куда делся Толик.

Вот он, идёт, Толик слышит топот ног. В руках у него пистолет или винтовка. Наверняка, задушил курсантов голыми руками, чем эти сопляки помешают профи, который мигом завалил не только Тимурыча, но и Сергея?

Хлопнула боковая дверь.

— Толик, блять! — раздался крик Сергея, — Куда ты съебался?!

Толик замер пуще прежнего. Вот дела. Это что же, Сергей всех убил? И теперь хочет избавиться от свидетеля?

— Толик! — проорал Сергей ещё раз, — Уезжаю без тебя!

Толик инстинктивно дёрнулся вперёд. Под ногой треснули ветви.

Упс.

— Да иду я, иду!

Толик прорвался через дебри и вернулся на поляну рядом с тюрьмой. У водительской двери стоял Сергей и быстро курил.

— Ты куда убежал, алкаш?

— В туалет… — пряча взгляд, ответил Толик.

— Коренной уже в тачке. Поехали давай, стемнеет скоро.

Толик залез в кабину, посмотрел в зеркало заднего вида. Врача в салоне не было. Толик развернулся и выехал на дорогу. Его тянуло спросить о стрельбе, но при коренном разговаривать на подобные темы он не решался.

На улице темнело. Зря они поехали в ночь. Что там впереди, толком непонятно, месяц никто из общины не ездил в сторону Петроградки. Может, там вообще засада? Отнимут коренного или того лучше — продадут всех троих на юг. Посадским доверять не стоит.

И тут сквозь шум мотора донёсся голос коренного.

— Что с врачом сделаете?

— Не твоего ума дело. Заткнись.

Толик напряг слух.

— А оплату как поделите? — снова подал голос пленник.

— Тебе полегчало что ли?

— Ну не всё же молчать.

Из салона потянуло табачным дымом. Толик покопался рукой в кармане и тоже выудил пачку.

— Четверть мальчишке, что тебя поймал. Остальное пойдёт на обмен.

— Продукты на зиму купите. Или генераторы.

— Спасибо, что подска…зал!

Газель подскочила на ухабе и Толик чуть не выронил сигарету изо рта.

Толик давно уже следил за дорогой на автомате, во время поездок он чаще всего слушал музыку или размышлял о своём. Если на дорогу выскакивал какой-нибудь олух или впереди показывалась яма, нога сама била по тормозам, руки сами уводили руль в сторону. Правда, недавно встроенная навигационная система подвела Толика. Он чинил «сапожок», принадлежащий местной школе и зарулил вечером к Петьке на рюмашку-другую. Друзья заболтались и Толик сел за руль немного на расслабоне. Вымотался за день, плюс выпил сонную дозу. Последнее время в общине не включали освещение и на одном из поворотов Толик не заметил мальчишку. Пацан сам бросился ему на встречу. Толик затормозил, но паренёк впечатался в капот и отлетел в кювет. Толик испугался и дал по газам, доехал до гаража и всю ночь приводил капот в порядок. Школа в итоге ничего не заметила, лишь через несколько дней Толик узнал, что сбил дружка председательского внука Ваську, который, к счастью, не рассмотрел автомобиль и не заложил Толика общинникам. С тех пор Толик старался внимательно следить за дорогой, но мозг привык отключаться и работать как бы на фоне. Подслушивая разговор Сергея с коренным, Толик упустил яму из вида. К счастью, Сергей ему за это не предъявил.

Коренной и не думал молчать, а Сергей почему-то его не затыкал.

— Почему вы решили нас обменивать?

— Вы сами не захотели жить в новом мире, — отвечал Сергей.

— В новом мире, г-где всё по-старому?

Некоторое время пассажиры молчали.

— Ты вот где родился? — спросил Сергей.

— На Горьковской. Недалеко от депо.

— А я во Владимире. В десять лет приехал к вам учиться. Искренне полюбил ваш город, хотел остаться тут на всю жизнь, принести какую-то пользу. А вы?

Газель грохнулась в очередную яму. Дорога, дорога. Следить за дорогой.

— Что отворачиваешься? Стыдно?

Коренной по-прежнему молчал.

— Ходили такие вежливые по квартирам, выселяли за любую провинность. Придумали какие-то регламенты, ментов вызывали, они отбирали последние деньги. Соседа выгнали за «употребление обсценной лексики в общественном месте». А ты знаешь, что он с детства только на этой лексике и общался?

Толик переключил передачу.

— Они тоже люди, коренной!

Газелька тем временем доползла до Петроградки. Толик притормозил и заехал на мост. Посадские общинники утверждали, что мост давно разминировали, но пересекать его всё равно стоило аккуратно.

— Где мы едем? — спросил коренной.

— Рядом с твоим домом. Петроградская набережная.

Внезапно раздался звук, похожий на один из выстрелов часом ранее. Газелька завалилась на один бок — возможно, в салоне этого не заметили, но Толик чувствовал даже малейшие перемены в поведении автомобиля. Он припарковался к обочине, вылез из кабины. На воде было холодно, Толик поёжился. Он двинулся против часовой стрелки и увидел, что правое переднее колесо спущено. Сердце Толика ухнуло куда-то вниз. Он поплёлся к боковой двери, отодвинул её и замер.

Сергей прижимал коренного ногой к полу.

— Колесо пробило.

— Помочь поменять?

— Серёга, такое дело…

Толик замялся.

— Ну?

— У нас нет запаски.

Сергей убрал ногу с коренного и стал медленно подниматься. Толик отшагнул назад.

— А почему у нас нет запаски?

— Она того… Пробило её, в общем. Неделю назад.

Сергей вышел из газельки и прикрыл дверь. Щёлкнул замок. Толик вытянул руки по швам и рассматривал асфальт.

Сергей ударил Толика кулаком под дых. Толик ждал удара, он знал, что Сергей не удержится, воздух разве что не трещал от гнева. Толик напряг мышцы пресса, но это не помогло — он же не спортсмен. Толик рухнул на колени, стал хватать воздух ртом, словно рыба. И тут же получил в тычок берцем в челюсть. Удар был несильный, но Толик инстинктивно повалился на асфальт и сжался. Сергей не стал бить его ногами, он нагнулся к колесу и тщательно его осмотрел.

— Вставай. Чего валяешься, как тюлень, — сказал он, — До пункта приёма осталось пару километров. Пешком пойдём.

Толик перекатился на бок и сел.

— Можно я останусь? Угонят ведь.

— А тебя они, конечно, испугаются! Нет уж, алкаш, пойдёшь с нами.

— Серёга!

Толик пополз было к сыну председателя, но спохватился и встал на ноги.

— Серёга! Ну это ж единственная газелька! Как мы её?

— Запри. После обмена попросим в приёмнике о помощи.

— Я останусь!

— Я коренного один не поведу.

Сергей рванул боковую дверь в сторону и просунул голову в салон.

— Слушай меня внимательно, коренной. Попадёмся патрулю — я убью тебя первым. Так что иди рядом и прикидывайся общинником. В живых ты останешься только если мы сдадим тебя южанам.

Сергей огляделся по сторонам.

— Зовут тебя Слава, документы забыл дома. Едем на юг договариваться с овощебазой. Всё понял?

Коренной кивнул. Сергей перевернул его на живот, достал кортик и разрезал верёвки на руках и ногах.

— Толик! Запри машину.

Толик запер газельку и поплёлся вслед за Сергеем. Идти с коренным до зоопарка? Дожили. И коренных, и пособников коренных здесь убивают без суда и следствия. Говорят, недавно южане договорились открыть на территории Посадской общины спецприемник и увозить коренных к рабство. Посадские берут процент с продажи, но всё равно предпочитают грохнуть пойманного коренного на месте. С доходом в этих краях и так всё в порядке…

— Первым иди! — приказал Сергей Толику.

В середину он поставил пленника. Сергей незаметно держал коренного за предплечье.

— Здесь когда-то была секция дзюдо. — донёсся до Толика голос из-за спины, — Правда, у меня не получилось заниматься. Не та антропометрия.

Сергей его осадил.

— Тихо. Не на экскурсии.

Над зданием бывшей спортшколы трепыхался тент. За пятнадцать минут они добрались до Австрийской площади. Разбитый асфальт почернел от копоти и сырости, по бокам гнили баррикады. От одной их них отделился силуэт с ружьем:

— Стоп, ребятки!

Толик, услышав голос патрульного, тут же застыл. Коренной уткнулся ему в спину.

— Вы кто такие?

Патрульный приблизился к Толику и показал затёртый белый жетон с диагональной синей полосой. Толик попытался что-нибудь сказать, но издал лишь мычание.

— Да я… Да мы…

Сергей отпихнул его в сторону:

— Богатырские мы. Ехали на юг за овощами и, бляха-муха, сломалась машина. Решили идти до автобуса пешком.

— Документы.

Толик всю дорогу держался за паспорт в кармане. Он сразу же протянул патрульному документ. Сергей расстегнул карман анорака. Патрульный посветил сначала в документы, затем в лица.

— А твои? — спросил патрульный коренного.

— Мои? А я местный, показываю им дорогу.

Толика пробила дрожь. Вот сволочь! Решил сбежать от них под шумок!

— А местным что, документы носить не нужно?

Патрульный положил руку на приклад.

— Таким, как я — нет.

— Таким, как ты? — постовой рассмеялся, — Каким таким, болезный?

— Родственникам Евгения Артуровича.

Коренной достал руку из кармана и указал пальцем в сторону Малой Посадской.

— Можем прогуляться к его зелёному балкону. Попросим вынести документы.

Постовой тут же примолк. Помедлив, он вернул документы Сергею и отошёл в сторону:

— Скорее всего, последний автобус уже уехал. Но вы бегите, вдруг успеете.

Сергей кивнул, буркнул «спасибо» и двинулся прочь. Коренной пошёш рядом с ним. Толик плёлся сзади, то и дело отирая пот со лба.

— Ты меня забыл, Сергей, а я тебя узнал. И отца твоего тоже. Вы не очень изменились, — сказал коренной.

Сергей замедлил шаг, присмотрелся.

— Генрих Мильц. Помнишь такого?

— Генрих Мильц… — Сергей на секунду задумался, но затем округлил глаза, — Ты?! Ты же русым был всю жизнь!

— Рано поседел. Наследственное.

На этой фразе Толик не выдержал. Он догнал Сергея и дёрнул его за рукав.

— Серёга, друга себе нашёл, что ли?! Пойдём быстрее, нам ещё до машины возвращаться!

Но Сергей не обратил на Толика никакого внимания. Он рассматривал Мильца.

— Серёга! Ты слышишь?! Держи его, он же убежит!

— Заткнись! — бросил Сергей за спину и обратился к коренному, — Кто такой Евгений Артурович?

— Бывший сосед. Ныне председатель совета безопасности Посадской общины. Он подписал приказ о депортации моей семьи в Иркутскую область.

Коренной споткнулся о валяющийся у обочины камень и полетел на землю. Сергей подхватил его и потянул вверх.

— Поплохе…— закрывая глаза, пробормотал коренной.

— Подожди-подожди, — Сергей развернул коренного лицом к себе и наконец-то прижал его к стенке — Так ты же не коренной! Вы переехали к нам из Казахстана. Почему тогда… Как?

Коренной усмехнулся.

— Евгений Артурович не любит «больно умных».

Сергей убрал руки от коренного и застегнул куртку до горла. Господи, что с ним? Толик похлопал Сергея по плечу.

— Серёга, пошли уже быстрее, мы же опоздаем на автобус!

Толик взглянул на пленного. Тот картинно дышал и прикрыл глаза. Вот актёр! Ждёт подходящий момент, чтобы улизнуть в соседнюю арку, не иначе!

— Серёга, этот петербуржец водит тебя за нос!

На этот раз Серёга попал в челюсть как надо. Толик не почувствовал боли, перед глазами вспыхнуло и он повалился на асфальт. Через секунду зрение вернулось, Толик проморгался и увидел перед собой трещины на асфальте. Он стал подниматься на ноги, но в этот момент его снова ослепило. В голове загудел рой мух. Толик пополз вперёд на ощупь. Вспышка! Толик ахнул, его руки подкосились. Мухи? Пчёлы? Гудение становилось всё тоньше, перерастало в свист.

— Стоой… Стоооой! — застонал Толик.

В ответ — вспышка.

Тело Толика словно отскочило от земли. Писк заполнил собой всё окружающее пространство. Неожиданно прорезалось зрение — и Толик увидел самого себя, лежащего в уличной пыли. Над ним нависал Сергей, в руке он держал булыжник. Коренной жался к стенке дома. Сергей выбросил камень, схватил Толика подмышки и поволок в арку. Толику казалось, что вся его голова стала липкой. Будто тысячи мух ползали по нему несколько дней подряд, будто он уснул, уронив голову на стол и пролил неверным движением бражку. Каждый раз, моргая, он видел Сергея всё дальше и дальше. Толик заметил соседний дом и балконы над аркой, крышу и груду камней неподалёку, набережную, краешек телебашни — Сергей мельчал, мельчал коренной, голова перестала быть липкой, смолк свист и утихла тревога. Ярким пятном в глаза бросилась газель на мосту — и, хотя она стояла совершенно в другой стороне от арки, Толик не успел удивиться, потому что больше ничего не увидел, не услышал и не почувствовал. Не почувствовал никогда.